Она пришла к нам в класс из другой школы. Её мама преподавала математику в старших классах и просто перевела дочку к себе поближе. Да и школа у нас была большая, и класс лучший в параллели.
Она была очень скромная, застенчивая, воспитанная девочка с тихим голосом и немного виноватой улыбкой. Если говорить о внешних ассоциациях, то она напоминала мне нахохлившегося воробышка. Она носила очки и всегда сидела за первой партой.
То что она будет прилежной ученицей, не вызывало ни у кого сомнений, и у неё была строгая мама, которая точно знала, что в школу приходят учиться, а не «валять дурака».
Мне всегда были интересны новые люди. Я любила наблюдать, как они осваиваются, становятся смелее в общении, раскрывают постепенно свои способности и таланты.
Я заметила, что на, совсем уж скучных, уроках, она что-то рисовала в альбоме карандашом. Я, обычно, на таких уроках делала заметки в свой дневник наблюдений, если, конечно, поэтическое вдохновение не воодушевляло на большее…
На переменах она очень редко выходила из класса. Доставала свой альбомчик и карандаш и рисовала, рисовала. Проходя мимо её парты, я краем глаза подмечала точёные фигурки принца и принцессы в прекрасных нарядах на королевском балу. Они как будто оживали и грациозно двигались в танце. Моё воображение подсказывало мне, что они были влюблены…
Когда мы познакомились поближе, она позволила мне наблюдать за процессом рождения рисунка. Так я получила первые в своей жизни настоящие уроки рисования. Теперь я смело могла изобразить балерину в пачке и на пуантах. Точно знала, как должны выглядеть на бумаге Золушка и Принц, скачущая лошадка или осеннее дерево.
Я не читала ей свои стихи, тогда я была не готова к таким откровениям. Но в знак благодарности за её замечательные уроки рисования я смешила её до слёз. Я рассказывала истории, которые придумывала сама, иногда на ходу, но все они были весёлые и необычные.
Она смеялась от души, прикрывая рот рукой, чтобы не было так громко, прыскала со смеху так, что запотевали стёкла её очков, и она, продолжая заливаться колокольчиком, протирала их краем передника.
Когда было тепло, мы втроём прогуливались на переменках вокруг школы: я, она и её соседка по парте, с которой потом мы часто возвращались из школы домой вместе, нам было просто по пути.
Теперь у меня было уже две слушательницы-хохотушки. Подозреваю, что они и на уроках вспоминали мои весёлые истории и смеялись, тихонько переговариваясь и оглядываясь на меня.
К концу десятого класса в моём дневнике «наблюдений» появилась одна странная запись:
«Воробышек превратился в Чайку».
Прошло очень много лет с тех пор. Мы больше никогда не виделись. Она вместе с соседкой по парте уехала поступать в Ленинград, я - в Москву.
Недавно, в каком-то своём старинном школьном альбоме я вдруг обнаружила один замечательный рисунок. На обратной стороне его красивыми буквами было написано:
«На долгую память. Лариса».
Так всё и вышло! Оказалось, что имя Лариса означает «чайка». А память о ней осталась долгая и добрая, как наше замечательное школьное детство…
Комментарий автора: посвящение, из цикла "Книга имён"
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Остров нашего одиночества - Светлана Капинос Этот внеплановый рассказ сумбурно возник, как продолжение, в ответ на рассказ Константина Захарова «Остров» http://proza.ru/texts/2008/01/04/451.html ,
который также явился плодом размышлений над моим «Островом моего одиночества»… «Я оглянулся посмотреть, не оглянулась ли она, чтоб посмотреть, не оглянулся ли я:)))»
Такая вот катавасия.
Ещё отдельная благодарность А.С. (Финну) за строчку из его стихотворения, без спроса мною использованную (а вдруг не заметит?).
Да, фотография также из ЖЖ Юстины Южной (Спасибо, Юлечка!).
Оазис - Юрий Коротких - Как жаль, – опечалился Правитель – что тысячи Путников идущих в Эдом находят его недолгий мираж посреди пустыни...
Безумство - Светлана Бурдак Евр. 12:16 чтобы не было [между вами] какого блудника, или нечестивца, который бы, как Исав, за одну снедь отказался от своего первородства.